Людмила Куликова. Рассказы Опции

[LudmilaKulikova]

Людмила, а отчего Вы пробуете писать от имени мужиков?

Сергей, я Вам устно ответила :-))

[swisstun]

... устно ...

на научном языке устно = орально

[natas]

Мне понравился последний рассказик, душевно

[Lui]

Мне понравился последний рассказик, душевно

А мне больше предыдущий.

[LudmilaKulikova]

Диктуйте, фрау даун!



Её звали Вероника Штамм.
Она не была китаянкой, но считала, что глаза у неё китайские. Когда спрашивали: «Кто ты?», отвечала: «Монголоид». Так её научили. На самом деле она была немкой.

В дамской сумочке Вероники всегда лежало удостоверение, где указывалось, что она «Инвалид детства». Иногда Вероника доставала его, осторожно открывала, низко склоняясь и сутулясь, и пыталась вчитаться в эти два слова. Взгляд елозил по буквам, приплюснутые губы беззвучно шевелились, дурашливый вид становился ещё дурашливее. Слюна скапливалась во рту, готовясь вот-вот перелиться через нижнюю чуть оттопыренную губу. Почувствовав избыток жидкости, Вероника шумно втягивала слюну обратно и сглатывала её, причмокивая губами.

Когда-то она уже слышала подобное: инвалид войны. Вероника много думала над этими словосочетаниями. «Инвалид войны – человек, который пострадал от войны, - раскладывала по полочкам Вероника, - а инвалид детства – человек, который пострадал от детства». Но Вероника не была довольна своим умозаключением, потому что знала, она стала такой еще до начала детства, которое нравилось и даже хотелось снова туда вернуться, потому что там она была счастлива.

Вероника считала, что страдания приходят извне. Поэтому она никак не могла быть инвалидом. Детство – в ней, а неприятности, которые она испытывала, всегда – от других людей. Внутри у неё ничего не болело, все органы были в порядке, она всё делала самостоятельно и даже готовила сама себе еду. Другие инвалиды не могут делать то, что умела Вероника.

Она знала, что у неё на одну хромосому больше, чем у здоровых людей и у тех инвалидов, которые не могут быть самостоятельными. Это было её особенностью. Очень хотелось гордиться своей хромосомой-плюс, вот только если бы не отношение к этой особенности других людей. До тех пор, пока Вероника не ходила в школу, ей жилось очень хорошо. Она играла с детьми, и ни один ребенок не замечал дефекта. Наоборот, дети Веронику очень любили. Она была хохотушкой, и так заливалась смехом, что остальные, глядя на неё, начинали тоже безудержно смеяться.

Когда Вероника смеялась, глаза совсем пропадали, вместо них едва виднелись рыжие черточки ресничек. Смеющийся рот полностью открывал ряды редких зубов. В щель между каждым зубом смог бы запросто поместиться ещё один такой же зуб. Так что видок был еще тот. Вероника стала понимать это намного позже. А в детстве никто уродства не замечал. Замечали только необыкновенную доброту. У неё было много подруг, а когда сверстники пошли в школу, все подруги куда-то подевались.

Потом уже никто так крепко не дружил с Вероникой. В школе над ней насмехались, особенно мальчишки. Вероника очень расстраивалась из-за этого и часто, возвращаясь домой после уроков, ревела громко. И никто не мог её утешить. А дальше – больше. Переходя из класса в класс, одноклассники менялись. Становились выше ростом, изменялись их черты лица. В девочках появлялась женственная округлость, мальчики превращались в молодых мужчин. Только Вероника росла по сантиметру в год, а потом и вовсе остановилась. А детское выражение впечаталось в её личико на всю жизнь.

Вероника осталась маленькой, кругленькой и некрасивой. Как и многие дауны, она носила очки с мощными диоптриями. Смотрела на себя в зеркало и думала: «Есть люди еще меньше ростом – это дети. Значит, я – не совсем маленькая. Я средне маленькая. У меня маленькие ножки и ладошки. Но они такие прилежные, как у взрослых, и умеют много чего делать».

С возрастом речь её немного выправилась - Вероника уже меньше шепелявила и многие слова научилась произносить правильно. Она стала следить за своей одеждой. Была всегда чиста и опрятна. Единственно, чем она так и не овладела, это - чистописание с правописанием. Писала она криво, несуразно, с невероятными ошибками. Дисграфия стала пожизненным приговором. И если надо было заполнять какие-то бумаги или бланки, то Вероника диктовала, а другие люди записывали под диктовку. Это были добрые люди, недобрые отказывались заполнять бланки.

Постепенно Вероника научилась жить со своей инвалидностью. У неё появился друг. В Доме Инвалидов, куда она иногда ходила, познакомилась она с Томми. Родом был он из Туниса, там жили его родители, говорил он на английском языке, а глаза у него были такие же японо-китайские, как и у Вероники. Когда Томми приглашал её вместе поужинать, то они шли в китайский ресторан, ели обязательно палочками, как настоящие китайцы, и Вероника чувствовала себя снова счастливой.

Единственное, что мешало, это взгляды некоторых людей. Она замечала, как кто-то, не скрываясь, разглядывал её, при этом лицо его принимало совершенно дурацкий вид. Такие люди смотрели так, как если бы она была дурочкой, или умственно-отсталой, или ещё какой-нибудь инвалидкой, что вообще не соответствовало действительности. Вероника считала себя нормальной. Ну, может быть, немного медлительной, чем другие. И если кто-то догадывался об инвалидности, то только по глазам. Так думала Вероника.

В Доме Инвалидов предложили участвовать в проекте, посвященном людям с Даун-синдромом. Этот проект носил смешное название – «Поцелуй в ушко». Как-то спросили Веронику, есть ли что-то, что поразило её больше всего на свете.
«Да, – ответила Вероника, - Поцелуй. Поцелуй в ушко».
«Почему?».
«Потому что всё в одно ухо влетает, а в другое вылетает. А поцелуй в ушко – остается. Это щекотно и запоминается на всю жизнь».

В рамках проекта выпускался журнал с таким же названием. Люди с синдромом Дауна публиковали в нём свои впечатления и мысли. Некоторые писали свои истории сами, а некоторые, как Вероника, диктовали их другим. Вероника была снова счастлива. До сих пор встречались книги, репортажи и статьи о даунах. Но никто никогда еще не давал слова таким, как она. Теперь смысл её жизни окрасился в новые тона.

- Вероника Штамм?
- Да.
- Проходите. Располагайтесь.
- Спасибо.
- О чем будем сегодня рассказывать?
- Я видела сокровища Августа Сильнейшего.
- Прекрасно! Итак! Диктуйте, фрау...

«Сокровища Августа Сильнейшего. Когда я вошла в сокровищницу, то почувствовала себя принцессой. Я видела вблизи блестящие камешки. Мне нравится блеск и всё блестящее. Я собираю такие камешки в шкатулку. Она закрывается за замок. Там драгоценности. Никто не должен знать об этой шкатулке. Моя любимая драгоценность называется «Праздник князя Августа». Я хотела бы жить во времена Августа. Я бы с ним разговаривала. О сокровищах».


Людмила Куликова

[Oreo]

Я не поленилась, прочитала все рассказы. Осталась с чувством легкого недоумения. Незавершенность - дело хорошее, но отсутствие даже намека на связь причины и следствия этим не прикроешь.. Герои не совсем понятны, и такое впечатление, что они живут сами по себе в мире из цветов и трав, но без людей.

В рассказе про сына и мать (его уже подробно обсудили) не понятно вообще, почему сын так долго не думал про мать и самое интересное, почему мама-то его выставила? Что у нее там перемкнуло? Нет, тезис, что "читатель должен додумать" может и верен, но не слишком ли много надо додумывать?

Рассказ про несчастного Ковбасу удался больше чем остальные. Потому что переживания пострадавшего от воздержания мужчины показаны более-менее ясно.

Рассказ про голодную деревню не тронул совсем. Нету ни нерва, ни переживания, герои, как бездушные куклы, отрабатывают ход рассказа. Автор видимо просто попытался художественно изложить, то, что прочел в газете или услышал от кого-нибудь. И поведение главной героини непонятно. То за колосками не ходила, потому как переживала, что же будет с детьми, а через абзац непонятно с чего отправляет их искать своими силами детский дом, расположенный где-то на куличках. Совет автору: не беритесь за такие тяжелые темы, вам их не поднять.

Короче, во всех рассказах очевиден факт - не хватает деталей, мелких или крупных штришков к портретам героев, которые бы объясняли их поступки. Автор пожаловался, что ее критиковали за большое количество деталей. Дело не в количестве деталей, а в том, как и каким языком они описаны.

[natas]

Я не поленилась, прочитала все рассказы. Осталась с чувством легкого недоумения. Незавершенность - дело хорошее, но отсутствие даже намека на связь причины и следствия этим не прикроешь.. Герои не совсем понятны, и такое впечатление, что они живут сами по себе в мире из цветов и трав, но без людей.

В рассказе про сына и мать (его уже подробно обсудили) не понятно вообще, почему сын так долго не думал про мать и самое интересное, почему мама-то его выставила? Что у нее там перемкнуло? Нет, тезис, что "читатель должен додумать" может и верен, но не слишком ли много надо додумывать?

Рассказ про несчастного Ковбасу удался больше чем остальные. Потому что переживания пострадавшего от воздержания мужчины показаны более-менее ясно.

Рассказ про голодную деревню не тронул совсем. Нету ни нерва, ни переживания, герои, как бездушные куклы, отрабатывают ход рассказа. Автор видимо просто попытался художественно изложить, то, что прочел в газете или услышал от кого-нибудь. И поведение главной героини непонятно. То за колосками не ходила, потому как переживала, что же будет с детьми, а через абзац непонятно с чего отправляет их искать своими силами детский дом, расположенный где-то на куличках. Совет автору: не беритесь за такие тяжелые темы, вам их не поднять.

Короче, во всех рассказах очевиден факт - не хватает деталей, мелких или крупных штришков к портретам героев, которые бы объясняли их поступки. Автор пожаловался, что ее критиковали за большое количество деталей. Дело не в количестве деталей, а в том, как и каким языком они описаны.

В том то и дело, Орео, что вы прочитали все рассказы. Остальное уже детали.

[Oreo]

В том то и дело, Орео, что вы прочитали все рассказы. Остальное уже детали.

Ну, если берешься писать отзыв, надо же ознакомиться с материалом до конца, а иначе будет не совсем объективно.

[LudmilaKulikova]

иначе будет не совсем объективно

Спасибо за Ваше субьективное мнение
для меня оно представляет интерес

[natas]

Ну, если берешься писать отзыв, надо же ознакомиться с материалом до конца, а иначе будет не совсем объективно.

Да вряд ли я бы например стала писать отзыв на то, что мне никаким боком не интересно, на то, что меня не затронуло. С чем то не соглашаешься, что то раздражает, местами нравится, но по любому затрагивает. Это главное в творчестве. Если оно со всех сторон гладкое и не хочется никак, ни хорошо ни плохо, комментировать, то... Так что чем больше критики, тем автору (если он понимает толк в критике), лучше

[Lui]

Рассказ про голодную деревню не тронул совсем. Нету ни нерва, ни переживания, герои, как бездушные куклы, отрабатывают ход рассказа. Автор видимо просто попытался художественно изложить, то, что прочел в газете или услышал от кого-нибудь. И поведение главной героини непонятно. То за колосками не ходила, потому как переживала, что же будет с детьми, а через абзац непонятно с чего отправляет их искать своими силами детский дом, расположенный где-то на куличках. Совет автору: не беритесь за такие тяжелые темы, вам их не поднять.

Нет, не согласна. Это просто стиль, один из стилей, и кстати, один из моих любимых стилей - описывать просто ситуацию, факты, действия, без комментариев со стороны автора, без показания его отношения к происходящему, без "участия" в рассказе, без описания чувств, эмоции, и часто даже мыслей героев. Четко, "сухо", даже диалоги без лишних слов.
Меня лично рассказ затронул до глубины души. В том числе очень понравился и этот стиль. Я считаю, что автору больше чем удалось поднять подобную тему. Такая безмерная трагедия и должна быть немногословна... Без лишних соплей... Глубже задевает.

[Alias Alisa]

Меня лично рассказ затронул до глубины души. В том числе очень понравился и этот стиль. Я считаю, что автору больше чем удалось поднять подобную тему. Такая безмерная трагедия и должна быть немногословна... Без лишних соплей... Глубже задевает.

+1

[Oreo]

Нет, не согласна. Это просто стиль, один из стилей, и кстати, один из моих любимых стилей - описывать просто ситуацию, факты, действия, без комментариев со стороны автора, без показания его отношения к происходящему, без "участия" в рассказе, без описания чувств, эмоции, и часто даже мыслей героев. Четко, "сухо", даже диалоги без лишних слов.
Меня лично рассказ затронул до глубины души. В том числе очень понравился и этот стиль. Я считаю, что автору больше чем удалось поднять подобную тему. Такая безмерная трагедия и должна быть немногословна... Без лишних соплей... Глубже задевает.

Я не хочу вдаваться в спор, но свою точку зрения пояснить хочется.
Мне всегда думалось, что факты и действия без комментариев - это удел газетных новостных сводок, но не писательских рассказов. И правильно ты сказала, немногословно про такое пишут, соплей и слез не надо. Но только, чтобы каждое слово, как выстрел, чтобы прямо в сердце. Тут выстрела, на мой взгляд, не получилось. Или до меня не долетело. Хотя я не могу сказать, что меня мало что волнует в этом мире.

[natas]

Я не хочу вдаваться в спор, но свою точку зрения пояснить хочется.
Мне всегда думалось, что факты и действия без комментариев - это удел газетных новостных сводок, но не писательских рассказов. И правильно ты сказала, немногословно про такое пишут, соплей и слез не надо. Но только, чтобы каждое слово, как выстрел, чтобы прямо в сердце. Тут выстрела, на мой взгляд, не получилось. Или до меня не долетело. Хотя я не могу сказать, что меня мало что волнует в этом мире.

Орео, если до вас что-то не долелето, это ведь еще ничего не значит в глобальном смысле. Это я не в плане наезда. Можете написать лучше - плиииззз! С удовольствием почитаем.

[Lui]

Я не хочу вдаваться в спор, но свою точку зрения пояснить хочется.
Мне всегда думалось, что факты и действия без комментариев - это удел газетных новостных сводок, но не писательских рассказов.

Ну что тебе сказать... Как ты думаешь, "Гроздья гнева" Стейнбека например, похоже на газетную статью? Хотя этот роман написан как раз в этом стиле, в моем любимом - "без лишних комментарии". Задел меня в свое время неподецки. Это так, не для того, что-бы сравнить вышеприведенный рассказ с гениальным романом Стейнбека, а что-бы привести пример данного художественного стиля.

И правильно ты сказала, немногословно про такое пишут, соплей и слез не надо. Но только, чтобы каждое слово, как выстрел, чтобы прямо в сердце. Тут выстрела, на мой взгляд, не получилось. Или до меня не долетело. Хотя я не могу сказать, что меня мало что волнует в этом мире.

Ну это наверное индивидуально... До меня долетело и очень даже сильно задело.

Дело вкуса наверное... Если мне выбирать между Цвайгом и Стейнбеком например, я выбираю однозначно Стейнбека. Мне стиль его изложения ближе, чем стиль не менее гениального и тоже любимого Цвайга - у этого последнего "слишком много комментарии", и анализа, и описании переживании героев. Мне ближе немногословный Стейнбек, без всякого анализа, никто тебе в душу и мозги не лезет, просто дается некая картина, чуть ли не документальное фото с места действия что-ли, но тем не менее, цепляет глубоко...

[Lui]

Орео, если до вас что-то не долелето, это ведь еще ничего не значит в глобальном смысле. Это я не в плане наезда. Можете написать лучше - плиииззз! С удовольствием почитаем.

Ну natas, это не совсем аргумент...
Я, например, стихи писать не умею совсем... Но это не значит, что не могу почувствовать разницу между поэзией Ольги Скубаевой (или как она у нас) и Есенина, например.

[natas]

Ну natas, это не совсем аргумент...
Я, например, стихи писать не умею совсем... Но это не значит, что не могу почувствовать разницу между поэзией Ольги Скубаевой (или как она у нас) и Есенина, например.

вот и я говорю, не аргумент. Если что то не нравится, это еще не значит, что это плохо. Ольга Скубеева - случай отдельный
Мне просто кажется странным, когда человек прочитывает рассказы от корки до корки, не ленится написать несколько развернутых и очень даже рассудительных комментов, при этом уверяя , что совсем не долетело. То есть мой призыв написать лучше - именно в этой логике. Точнее вне ее

[кхмер]

То есть мой призыв написать лучше - именно в этой логике. Точнее вне ее

Я чота так и не понил, чо с призывом-то? А помойму ОРЕО нормально так изложила мысли, вполне ясно и доступно.

[natas]

Я чота так и не понил, чо с призывом-то? А помойму ОРЕО нормально так изложила мысли, вполне ясно и доступно.

А я разве написала, что не ясно и не доступно?

[LudmilaKulikova]

Вот и умер я


Вот я и умер. Это случилось неожиданно. Принимал ванну, а сердце остановилось. Тепло мира отступило. Горячую воду перестал ощущать. Её плотность не воспринималась моим грузным телом. Запах жасмина, источаемый пеной, больше не щекотал ноздри. Глаза не видели переливчатых мыльных пузырьков. Мелкие детали ускользали - теперь я мог смотреть на комнату сразу со всех сторон. Непостижимо! Осознал, что возврата нет. И тут же обрадовался: знать, не преобразился в ничто. Открытие поразило. После короткого испуга наступило желанное облегчение. Возможно, я был по-прежнему отягощён земным существованием, парения не случилось, и вскоре пришлось наблюдать следующую картину.

Постучала жена. Сегодня мы здорово поссорились, и она, как всегда в таких случаях, не разговаривала со мной. Решил воспользоваться размолвкой, чтобы насладиться уединением. Видимо, ей показалось странным, что в ванной установилась необычная тишина. Дверь открылась, супруга подошла ближе и увидела опущенную на грудь голову.
- Миша, что с тобой? Неужели умер?
Как это она сразу поняла? Ждала, когда скончаюсь?

Отсутствие живого выражения на моём лице подтвердили догадку жены. Приготовился внутренне утешать, но она не закричала, не заплакала. Наоборот, выглядела очень деловой. Приложила пальцы к моей шее. Пульс не ощущался. Раскрыла веки, заглянула в зрачки. Взяла с полки запотевшее маленькое зеркальце и поднесла к полуоткрытым губам, затем к носу. Положила зеркальце на место и вновь обернулась к трупу.
- Не думала, что так мерзко поступишь со мной.
Я опешил.
- Эгоист! Законченный! – припечатала супруга. – Надо же - взять и помереть! Как специально!
Шура нервными зигзагами передвигалась от раковины к унитазу и обратно, обходя стоящий посередине табурет. Гневно бросала взгляд на тело мужа. Потом внезапно остановилась, запустила обе пятерни в волосы, разлохматила их. Уставилась в пол и методично начала по одному выдёргивать волосы, стряхивая их в раковину. Такой никогда её не видел. Всё ещё находясь в прострации, жена тихо воскликнула:
- Подлец!
Мне нечего было ответить.
- Нашёл время!
Хм, я смерть не заказывал.
- Как жить теперь?!
Вот это другой разговор.
- И кто будет оплачивать долги?
Упс!
- Идиот!
Согласен.
- Теперь тебе хорошо...
Ещё не знаю.
- А мне что делать?
Не знаю.

Шура села на табурет и всё-таки заплакала. Плач смягчил её. Наверное, сразу после смерти, души не улетают в рай. Отягощённые переживаниями удерживаются в привычной среде. Я не утратил способность чувствовать. Стало стыдно. Да, я подлец. Признаю. Взял у друга огромный заём под проценты и умер. А незадолго до сегодняшнего скорбного события купил новый «Мерседес». Через неделю после покупки машину разбил. Застраховать не успел. Потом захотел оборудовать личный кабинет. По частному объявлению нашёл старинный, дубовый - раньше принадлежал знаменитому писателю. Переплатил немало. Завтра должен был ехать за мебелью в Репино. Хотел сделать супруге сюрприз, не сказал, чей кабинет и откуда. Заплатил вперёд – решил застолбить, чтоб не досталось другому покупателю. Теперь ни мебели, ни денег. По договорённости с издательством принялся писать очередной роман. Начал первую главу. Из суммы, взятой в кредит, осталось несколько тысяч долларов, припрятанных в надёжном месте. О тайнике никто не знает. Остальное просадил. Жена во время сегодняшней соры упрекала меня в расстрате, но я упрямо опровергал обвинения.

Шура плакала и проклинала меня. Стало обидно. Всё же муж умер, а об умерших плохо не говорят. Она покинула ванную и отправилась на кухню сообщать по телефону о случившемся. Обидно, Шура совсем не любит меня. Вместе прожили двадцать три года и никогда не думали о разводе. Детей нет. По молодости умолял жену прерывать беременности. Нужно было без помех закончить университет. Потом у неё не получалось беременеть...

Супруга прошла в спальню, захватив с собой телефон. Легла на постель поверх одеяла, закрыла глаза и прерывисто вздохнула. Хотел сесть на край кровати, но со мной стало что-то происходить. Я почувствовал необычайную лёгкость, и приблизиться к кровати не удалось.

Какой-то силой вознесся в неведомое простанство. Я находился в центре круга. Передо мной двигались люди. Увидел жену, пытающуюся уговорить санитаров забрать труп. Парни не соглашались без дополнительной платы. Столько денег у Шуры не нашлось. Пока она по телефону пробивала бесплатную доставку в морг, прошло два дня. Из-за вони в квартире невозможно было находиться. Шура ночевала у соседки, которая одолжила денег. В крематорий вместо ожидаемых полсотни человек пришло несколько. После сожжения тела разошлись быстро. Никто не предложил вдове свою помощь. Шура ушла с урной в хозяйственной сумке. Возвращаясь домой и проходя мимо мусорных баков, сунула урну под крышку одного из них.

Она звонила в издательства, которые публиковали мои книги. В переиздании отказывали, ссылаясь на перегруженный план. Через несколько дней пришёл друг-заимодавец и потребовал срочный возврат долга. Назвал сумму в полтора раза превышающую фактический долг. Слёзы и причитания Шуры оставили стяжателя равнодушным. Я стал свидетелем того, как в счёт оплаты долга была продана квартира, мебель и все ценные вещи. Другу этого не хватило, хотя фактический долг с процентами жена оплатила сполна. «Сочувствуя», пригласил Шуру работать уборщицей на своей вилле. Она согласилась, работала полный день, получала обед, униформу и деньги на проездной билет, остальное высчитывалось из зарплаты в счёт погашения якобы оставшегося долга.

На работе Шура не смогла продержаться больше полугода. Вконец устала спать на вокзальных сиденьях и подмываться водой из раковин общественных туалетов. Тратила деньги, предназначенные для проезда, на оплату за вход в WC. Вместо метро пользовалась трамваями, ездила с пересадкой и почти всегда без билета. Постоянно схватывалась с конролёрами. Пообносилась, стала неряшливой. Хозяин, недовольный её внешним видом, уволил Шуру. В конце концов, она прибилась к бомжам. Заболела, кочуя по холодным улицам. Попала в лечебницу с воспалением лёгких. Соседка по палате прониклась к вдове сочувствием, пригласила после лечения к себе. Выписались одновременно и отправились в деревню. В деревне жена вычищала навоз из-под коров, сажала картошку, пропалывала огород и убирала двор частной фермы. От непосильного труда у Шуры открылось внутреннее кровотечение. Снова оказалась в больнице. Была прооперирована. Ослабленный организм не смог справиться с послеоперационными осложнениями, и Шура умерла.

И опять чудесной силой возращён в спальню. Увидел лежащую жену и понял, что мстил ей, вовлекая в зависимость от меня. Уготовил Шуре тяжёлую судьбу. Скрытое злорадство сейчас стало явным. При жизни казалось - я содержу женщину, которая шикует за чужой счёт, как паразит. А она была хорошей хозяйкой. Единственное, что не нравилось в ней - привычка ворчать. Теперь понимаю, то были наставления, предупреждения, призывы пересмотреть сомнительные решения. Она обеспечивала беззаботную жизнь дома, а я оставил её ни с чем. Проявляла внимание, а получала отказ в близости. Я упустил свой шанс понять и полюбить жену. А мог бы любить просто за то, что она рядом. Шура-Шурочка, как трудно жилось со мной! Одной станет ещё труднее!

Весёлой мелодией заиграл телефон. Шура, поднесла трубку к уху и, не открывая глаз, произнесла:
- Алло.
Громкость была хорошей, и я мог слышать голос звонившего.
- Шурик, одна дома?
- Да, Борис. Теперь навсегда одна.
- А что такое?
- Миша умер.
- Не может быть! Так неожиданно!
- Да. И вовлёк в безвыходную ситуацию.
- Почему?
- Помнишь, в какие долги он влез, надеясь написать бестселлер и получить несколько сотен тысяч долларов? Какое безрассудство!
- Безрассудство... Не горюешь о муже?
- Горюю, – снова вздохнула.
- Шурик... понимаю, что не вовремя... Шурик, выходи за меня
замуж.
Супруга открыла глаза, полные недоумения.
- Борис! Мы же школьные товарищи! Иначе к тебе и не относилась.
- Шутишь? А ты мне всегда нравилась.
- Нет, не могу так.

Я чуть было не крикнул от досады! Соглашайся!
- Нет, не могу, - повторила Шура.
- Я люблю тебя!
- А что с долгами?
- Шурик, здесь нет твоей вины. Предлагаю продать квартиру до того, как появится кредитор. Я продам свою. Возьмём деньги и уедем в другой город. Давно хотел переехать поближе к природе. Как, Шурик?
- Я перезвоню, Боря.
Шура отложила телефон, села на кровати и задумалась.

Происходило что-то неладное. Снова стал ощущать поднимающую лёгкость, но скорбные мысли и беспокойные чувства удерживали внизу, улететь не получилось. Я должен спасти жену! Каким-то образом удалось расположиться напротив. Приготовился признаться Шуре в своей глупости, мстительности и нелюбви. Необходимо уговорить её дать согласие Борису. Знал, что она меня не видит, но надеялся, что услышит. Встал на колени и начал говорить. Сознался в эгоистичных намерениях, в использовании её в качестве домохозяйки для обеспечения удобств в быту. Мама, работница, кухарка и уборщица – четыре в одном. Представление, что сплю с матерью вскоре отбило желание. Искал причин избегать близости и утешался нередкими любовными связями. Негодяй! Лишил супругу семейного счастья, детей и любви. И чтобы восстановить разрушенное счастье, она должна выйти замуж за Бориса.

Шура сидела неподвижно. Не слышит! Подвинулся совсем близко и коснулся руки. Шура чуть вздрогнула, смешно моргнула глазами и заволновалась. Решился на большее. Подошёл вплотную и обнял за плечи. Теперь её голова находилась на уровне моего солнечного сплетения. Был бы в теле и в здравии, то лицом она уткнулась бы мне в живот. Шура сидела, я стоял перед ней. Гладил плечи и спину. Остатки человеческого тепла, которые ещё не исчезли, направил на супругу. Шура заплакала.
- Миша, я знала, что ты любил меня.
Нет! Не то! Шура, не любил!
- Знаю, что любишь и сейчас.
Не люблю! Жалею! Пожалуйста, позвони Борису!
- А я придиралась к тебе. Прости.
Не придиралась! Почти всегда была права. Прощать не за что. Ты меня прости.
- Чувствую тебя... очень близко... как будто обнимаешь меня... В жизни лишний раз не дотрагивался. Прости, что не давала повода для ласк.
Шура, перестань! Звони Борису!

Лёгкость, отрывающая меня от земли, набирала силу. Я крепко держался за Шуру. Наконец, она взяла телефон.
- Борис, вот - решила.
- Хорошо! Увидишь, мы будем счастливы!
- Борис, я люблю его.
- Кого?
- Мишу.
- Шурик, он умер. И очень некрасиво поступил с тобой. Жестоко, можно сказать.
- Борис, я люблю Мишу.
- Шурик, подумай хорошенько. В запасе есть несколько дней. Я подожду.
- Борис, решение окончательное. Спасибо. Пока!

Лёгкость превозмогла мои усилия, я стал постепенно удаляться от Шуры. Слышал, как позвонили в дверь. Видел, как в квартиру вошли санитары, прошли в ванную, оценили обстановку и потребовали оплату своей бесплатной услуги. Успел заметить несчастное лицо Шуры, услышать бесполезные доводы, просьбы и моления. Санитары ушли, и до меня донеслись неутешные рыдания жены. Я покидал мир без радости и с чувством вины.